Нужно было «заговаривать зубы» Арнольду. Шварценеггер уже пару минут стоял передо мной с кинематографическим выражением лица в тускло освещенном, обшарпанном подвале. Он держал в руке бумажный кружок с эмблемой журнала, на котором только что написал бодрое пожелание. Вспышка моего маленького фотоаппарата тихо пищала, но огонек готовности к съемке не зажигался. Батарейки замерзли пока мы бегали по парку. А может быть они просто кончились после целого дня – я потряс камеру в руках... других батареек у меня с собой не было... Это происходило зимой 1987 года, тогда Арнольд, уже сыгравший в первом «Терминаторе», впервые приехал в Москву на съемки боевика «Красная жара». Кстати, каламбурное название фильма «Red Heat» у нас переведено невнятно: в американском понимании это устойчивое выражение «накал докрасна», где слово «red» имеет еще смысл «советский», даже «русский», а «heat», кроме жары, на американском сленге обозначает «полицию», «допрос с пристрастием», «пистолет».

Я впервые увидел Шварценеггера утром на прессконференции в гостинице «Советская», он заявил, что нужно быть постоянно голодным, чтобы быстро соображать, что необходимо ежедневно тренироваться, «потому что в день, когда ты не тренируешься - кто-то тренируется вместо тебя, чтобы завтра выбить почву из под твоих ног», а потом обратился к журналистам за помощью в покупке песцовой шубы для жены - «из каждой поездки я привожу ей что-то типичное для страны, где побывал». В коридоре Арнольд замешкался, и пока другие жались у стенок, я решительно подошел к актеру. Он действительно был очень высоким, неестественно широкоплечим, обаятельным, положительным и внимательным. Я пожал его руку и сказав, что за изданиями, которые я представляю стоят миллионы читателей, качающих мускулы, быстро нашел с ним общий язык. Когда английский является неродным для обоих собеседников, разговаривать легко. Он дал мне серьезное шварценнегеровское слово, что как только покончит с расписанной на этот день обязательной программой даст мне отдельное интервью и сфотографируется эксклюзивно. Он даже позволил прицепить на лацкан своего дорогого пиджака эмблему «Студенческого меридиана» - я распечатал ее на ксероксе и прилепил к Шварценнегеру скотчем. Надо отметить, что после публикации моего материала об артисте тираж «Меридиана» вырос с одного да двух миллионов экземпляров, а я стал лучшим журналистом года в издательстве «Молодая гвардия». С приклеенной к лацкану этикеткой Арнольд важно беседовал с кумиром своей юности штангистом Власовым, инспектировал спортивные залы, давал напутствия юным фитнесисткам. А я все время ходил за ним. Помня его обещание. «Trust me! –Довьериай мнэ!» Да еще сжимал в кармане этикетку журнала «Андрей», который в то время придумывал, твердо решив снять Шварценеггера с ней в руках. И он не обманул. Уже глубокой ночью мы приехали в парк Горького на встречу с музыкантами Стаса Намина. «Давай за мной!» -сказал мне артист и, оставив далеко позади неотрывно следовавшую за ним свиту, рванул вперед. Он бегжал меджу заснеженных скамеек Зеленого театра, шутя блокируя мне дорогу, как большой грузовик, и не давая обогнать себя. Так он выиграл время и сдержержал данное мне обещание о эксклюзиве. Мы оказались в каком-то подвале за сценой -вот тут-то батарейки фотоапарата чуть не съиграли со мной злую шутку. Посматривая на индикатор готовности, я отвлекал артиста, позитивными фразами на смеси всех известных мне языков. А когда красная лампочка мигнув, замерцала, я понял, что смогу сделать только один снимок. Так получилась эта фотография. Из-за того, что я целый день маячил перед глазами, администраторы Шварценеггера сочли меня бригадиром всех московских журналистов, включая державшуюся до конца видеогруппу «Взгляда». «Мы благодарны вам и вашим людям за поддержку» официально заявили мне на прощанье. И через четыре года на премьере «Терминатора 2» в Нью-Йорке я ощущал себя чуть-чуть причастным к процессу.